«Куда уводят мечты» Джексон был индейцем только на четверть. Вышло так, что его бабушка поддалась уговорам одного южанина и сбежала с ним во Флориду, а потом, когда деньги, сэкономленные, подаренные, заработанные ей за всю недолгую жизнь, кончились — вышла за него замуж и прожила счастливо до самой своей смерти. «Куда уводят мечты» Джексон очень любил свою бабушку.
Кто и когда дал ему это имя — никто уже и не помнил. «Куда уводят мечты» просиживал целыми днями в кафе «Плач Моисея» и читал все, что попадалось под руку. Любовь к чтению перешла ему по наследству от матери. Вообще, все качества, и духовные, и физические, по крайней мере те, которые он смог вычленить, перешли ему от кого-то, и ему самому не принадлежали. Любовь к чтению досталась от матери, длинные жгуче-черные волосы от бабушки, простодушность, граничащая с наивностью, от деда, стальные мыщцы и крепкая хватка от отца. Что же из всего того клубка пристрастий, наклонностей и предрасположенностей было изначально его, «Куда уводят мечты» Джексона — он не знал.
Как последний представитель племени Шауни он получал пособие Международного Фонда Помощи Коренным Американцам, возглавляемого неким Пэтом Моррисом. Кроме самого мистера Морриса в штате Международного Фонда Помощи Коренным Американцам числился только пес Томагавк и чернокожий уборщик Рональд Дуэйн. Штаб-квартира Фонда располагалась рядом с Минскоф Театром на Тайм Сквер, где у Дуэйна был пожизненный абонемент на мюзикл «Король Лев», которым он так ни разу и не воспользовался. «Успеется, господин Моррис», говорил Дуэйн, когда начальник начинал дружески укорять его. «Но ты ведь мечтал сходить на него, сколько я тебя помню, смотри, снимут с показа, будешь потом локти кусать». «Локотки далеко у меня, господин Моррис )», смеялся Дуэйн, «так просто не укусишь ))». «Так о том и поговорка, Рони». «Шутник вы, господин Моррис )».
На какие деньги существовал этот Фонд — неизвестно.
Раньше, до того как Пэт Моррис присвоил ему привилегированный статус «Последнего из Шауни», «Куда уводят мечты» Джексон работал в бригаде строителей под руководством Сухопарого Смита. Сухопарый Смит был высоким, худощавым черным евреем, и его не любили ни те, ни другие, особенно после того, как Вилли Пеп выставил его посмешищем в 8-раундовом бою в Мэдиссон Сквер Гарден. С тех пор Сухопарый Смит строил мосты.
В бригаде Джексон считался хорошим, надежным работником, и Смит доверял ему ответственные задания. В обед ребята любили подшучивать над «Куда уводят мечты», но шутки никогда не заходили так далеко, чтобы стать действительно обидными. «Куда уводят мечты» Джексон и не обижался.
Начав получать пособие, он уволился с работы и взялся за самообразование. Подписался на литературные и научно-популярные издания, стал ходить в библиотеку и на частные лекции в Музей Изобразительных Искусств. Пару раз и сам брался за краски. Говорили, что получалось у него неплохо.
Однажды осенью «Куда уводят мечты» зашел в кафе «Плач Моисея», осмотрелся, сел за столик у окна, и остался там до самого вечера. Уже через неделю сидящий в углу индеец стал такой же неотъемлемой частью кафе, как и фотография с автографом Марселя Сердана на стене.
Зимой «Куда уводят мечты» ходил в зоопарк и смотрел на зверей. Больше других он любил снежного барса по имени Джон. О том, что барса зовут Джон, он знал от сотрудника зоопарка, обходившего вольеры с кормежкой. «Ну как ты, Джонни-бой?» говорил сотрудник голодавшему уже неделю барсу. «Сегодня будешь кушать? Давай, приятель, не кочевряжься» Но Джонни даже не смотрел в его сторону. «Да привезут его скоро, Джонни. Давай, малыш, перекуси чуток. Полечат и привезут» Сотрудник зоопарка вздыхал и говорил «Я оставлю здесь тогда. Поешь, когда захочешь». Но барс продолжал смотреть куда-то вдаль.
Как-то утром «Куда уводят мечты» обнаружил, что дверь «Плача Моисея» закрыта. Он постучал в стекло и, прищурившись, пытался разглядеть, есть ли кто-то внутри. Постояв еще немного, он вернулся домой. И на следующий, и через день, дверь оставалась закрытой.
Наступило лето. «Куда уводят мечты» Джексон собрал все свои немногочисленные пожитки в чемодан, проверил еще раз библиотечную карточку (во всех графах возврата стояли размашистые подписи миссис Эдельман), посидел немного в опустевшей комнате и отправился на вокзал.
На повторный вопрос продававшей билеты мексиканки он ответил еще более долгим молчанием. Очередь теряла терпение.