posts in the [ new ] category
Жалко все-таки, что все обосрались в итоге.
Хорошо было сидеть в конфах и чатиках, удалять блоги, банить пидарасов, копаться в бесконечном инди-говне. А теперь жизни никакой нет в инете. Даже послать кого-нибудь нахер в том же твиттере я не могу, не говоря уже о том, чтобы опустить какую-либо игру.
И звать-то, по большому счету, некого, потому что все обосрались в итоге, и поле усеяно трупами и смердящими зомби, а если еще и шевелится кто-то в кустах, то это скорее всего коттон.
А я даже и не знаю о чем собственно говорить теперь, даже если бы вдруг было и с кем.
Не знаю.
Помню как за неимением фантазии что ли, ну, журнальчиков не было еще, некому было эстетике-то научить, некуда было вбить «как правильно носить галстук», поэтому все что мог «а давайте белые футболки и черные брюки, пойдет?» В рожу-то плюнуть побаивались, хотя что еще более тривиального можно было придумать? Белые еще, ладно бы хоть цвет какой-то особенный, нет, белые.
Куртки конечно манили клубные, надувные бомберы, с тиграми и названием банды, ну или хотя бы с буквой греческого на груди, хотя бы с «А». Почему-то хотелось уравняться что ли со всеми? Или наоборот, иметь что-то осязаемо общее? Наверно. Скорее всего.
Но и это не вытянули, конечно. Даже сраные белые футболки.
Чего-то соскучился вдруг по друзьям своим. По всем. Анна Степановна говорила нам на последнем вечере встреч, ребята, готовьтесь к старости, готовьтесь к тому, как вы будете проводить свое время в условиях полной ненужности другим. Как будто к этому можно как-то подготовиться.
Запах вечернего парка — рядом, и тут нет никакого секрета и потерянных билетов. Можно пойти туда уже завтра. Но цена этого — одиночество.
Которое и так ведь уже здесь, не в старости, а вот когда мама закрыла дверь на ночь, вот уже тогда. И рассказ дедушки о том, как он летал в Сочи, простой и волшебный как сказки Шахерезады, и «холодок» возле светильника дневного света, и уличный фонарь через паутину тюля, пространство комнаты, прохлада подушки под головой.
А потом я лежал и смотрел на ковер на стене, наполненный магическими лабиринтами, приключениями, загадками древних цивилизаций.
and the sun rose
Это такой шенму без Шенму, или как там звали его? Рио? Рё? Хазуки, Рио.
Сентябрьское солнце жгло грудь, прожигало рубашку насквозь, искало фитили моего сердца и памяти, а потом вдруг накрыла вселенная, синим полотном, глубоким и полным, и в сощуренных очертаниях высотных домов я разглядел свои былые мечты.