by yeo

Тупик. Был уже здесь, знаю чем кончится. И все равно прихожу. Может кирпич какой-то в стене надо подвинуть, чтобы открылся потайной ход наконец, чтобы не сидеть в этом вольтеровском кресле больше и не смотреть на паутины книжных полок.

Он выкладывал в твиттер музычку, видео с ютуба, приколы всякие. Весной купил электро-гитару и играл в наушниках, чтобы не беспокоить соседей. Парень с форума посоветовал ему снять видео, как он играет главную тему кастелвании, и выложить в инет. Так он и сделал.

После ужина мама попросила вымыть тарелки. «Чего-то устала, помой тогда посуду, ладно? Посмотри, я там соломку купила.» Он помыл посуду, налил себе чай, взял пачку соломки и вернулся к компу.

«ПОКА КОММЕНТАРИЕВ НЕТ» прочитал он чуть ниже видео. От чашки все еще шел теплый пар.

— Осень скоро, — сказал Канеда, глядя в окно.
Танака улыбнулся. Руки начисто протирали пустой стакан. Пустое пространство пустого бара словно вычерчивало слова в воздухе.
— Куда теперь? — бросил в эту пустоту Танака.
— В Новую Англию.
— Мечта детства?
— Вроде того.
Танака принялся за новый стакан.
— Что будешь делать?
Канеда всматривался в сумерки.
— Найду новый бар, нового бармена и новый любимый столик, — ответил он.
Танака хмыкнул.
— А что с Ямазаки?
— Не всплыло.
— Ясно.
Танака поставил чистые стаканы на стойку и наполнил их на два пальца джином.
— Сколько ты должен?
Канеда покачал головой, улыбаясь, подошел к стойке. Взял в руку стакан.
— Никогда не понимал, почему ты так ко мне относишься.
— Да я и сам не понимаю, — сказал Танака, чокаясь.
В опустошенные стаканы снова полился джин. Они выпили еще, а потом закурили.
— И все-таки, что ты будешь там делать? — спросил Танака после некоторого молчания. — Хочешь начать все с начала?
Канеда грустно усмехнулся.
— Тогда зачем?
— Мечта все-таки.
Танака вздохнул. Они помолчали еще немного.
— Норико будет скучать.
— Не будет.
— Ты бы все-таки взял деньги, — мягко сказал Танака.
— Мне пора, — сказал Канеда, вставая.

Не то чтобы тоска, но как поделиться? И не понятно зачем, и не понятно кому, с кем поделиться-то? И знаешь, что все это утопия и иллюзии, и обзовут неженкой, никто ведь не любит нытиков, пока не завопят сами спьяну в пустоте ночной улицы, пока не сядут на тротуарчик, и не заплачут от того, что идти-то собственно некуда, и незачем, и хоть у меня и нет права на все это, чистое голубое небо действует именно так.

По воскресеньям мы смотрели женские бои в грязи. Однажды Джон сказал мне:
— Я бы женился на любой из них и был бы счастлив.
— Ты слишком безбород для них, — ответил я. — К тому же, ты слишком хорошо играешь в дартс для того, чтобы жениться. У тебя осталось 51.
— И был бы счастлив, — грустно повторил Джон, посылая дротик в утроение 17.
Я отсчитал ему проигранные доллары.

В понедельник мы снова шли на сталелитейный завод.

Ближе к весне Джон повредил на станке руку, и я наконец-то дошел до нуля первым.

В апреле Джон уволился.

В сочельник я сидел на видавшем виды диване у себя дома и смотрел повтор прошлогоднего World Series of Darts. На столе лежало письмо из Вегаса с фотографией, на которой обросший щетиной Джон обнимал смеющуюся женщину. Я досмотрел передачу до конца и лег спать.

Помнишь, как серега схватил мой новенький мяч и засунул под кофту, и я сказал «серый, отдай мяч», а он усмехнулся и сказал «не, не отдам», а я сказал «серый, отдай», а он сказал «нет, теперь это мой мяч», и я заплакал, а ты побежал за ним на соседний двор, а женек сел рядом со мной на лавочку и сказал «не плачь, чего ты, отдаст он, никуда не денется».

И я, конечно, понимал, что никуда не денется, а если денется, то я скажу папе, и тогда уж он ему даст, но сам факт, не знаю, прикосновения что ли к мячу, который мне подарили родители, новому и настоящему футбольному, сам факт того, что его можно вот так схватить и засунуть под кофту, и убежать.

«Читал стишки-то его? Нет?» улыбается. Стряхнул пепел, смотрит куда-то мимо плеча. «Плохо мне что-то, сам не пойму от чего. Тоска какая-то вдруг. С чего? Вроде хорошо все. Понимаешь, как задумаешься, что никому дела нет. Ты знал, например, что Вицин читал много? Да, тот самый, пес-барбос и необыкновенный кросс. Читал, говорят, дофига. Режиссер кричит в матюгальник «Снято!» и он тут же за книжечку. И йогой еще занимался, стало быть, и Мехер Бабой не брезговал, был в курсе, значит. Медитировал наверняка. Но это ладно все, но вот, что читал много, не знаю. Не понимаешь ты, видать, ничерта. Что с того. Понимаешь, вот взять, например, Познера, и думаешь, вот, мужик, читал наверно много, образованный, ну и мнение его сразу котируется что ли, Познер, мол, сказал, что такой-то и такой-то мудак, и сразу это давит, сталкивается с твоим собственным мнением, и приходится доказывать самому себе, что нет, не мудак вовсе, а может и правда… А сказал бы Вицин то же самое. Ну и хер с ним. А он при этом йогой занимался, и прочитал может в десять раз больше Познера-то, и поумнее может был, и почестнее наверняка. Но как вспомнишь Вицина, так и лезут в башку ретузы его вытянутые на коленках, и как улыбается он жалко, и фильмы все эти, и обидно становится до слез, и не понятно, зачем, для кого, для чего он читал так много книг? Да, еще кружечку принесите, пожалуйста. Ты будешь еще? И еще одну.»

Лил дождь проливной. Обхватывал себя руками, поднимал воротник, смотрел в поисках по сторонам, взгляд пытался поймать все, задержаться за чей-нибудь. Сигарета внутри кулака, не мокнет почти, а где поймает каплю, сразу вкус такой, и поднимаешь плечи повыше. Ботинки промокнут, не заболеть бы, но вроде много влил в себя, вроде не так тоскливо уже, значит достаточно влил, значит не должен заболеть. И куда идти-то не понятно, в метро? По кольцу кататься?

Присел на колено и не то чтобы больно или обидно, просто смотрю в асфальт, а он стоит где-то рядом, а за пару секунд до этого шел с опущенными руками прямо на меня, и я ожидал удара справа, но то ли вытянул руку далеко, когда бил навстречу, то ли не вернул быстро, то ли просто слишком много ударов за раз, попал я-то хоть один в ответ? и вот куда-то чуть выше ребер, и дыхание сбилось мгновенно.

Когда хостинг подошел к концу, я просто подумал «как славно, и делать ничего не нужно». Однако малодушно перенес при этом большинство постов на тумблр и ждал, когда же один за одним повалятся лайки, но дэшбоард молчал и молчал, хорошо, что аккаунты на тумблере удаляются так же легко, как и заводятся.

А потом придавило еще что-то, замаячила вроде как надежда ли, творческий какой-то порыв может быть, рекламы на стенах, когда поднимаешься на эскалаторе. Я подумал «но ведь я так люблю хтмл, как же я без него?» и как только пришел домой, достал карточку и завел себе новый дом. Чем он будет отличаться от старого? Был ли смысл лишать себя прямых ссылок с луркморья и википедии?

И хочется разослать всем свой номер, потому что на кой черт телефон-то тогда было покупать? Открываешь «контакты», а там «мама, бабушка…». Помню, что в свой первый телефонный блокнот я записывал дедушкиных знакомых. Не Короткову же туда было записывать? Я и телефона-то ее не знал. А когда узнал, она уже гуляла с Колючим, и еще один парень сказал «я видел как Денис прижал ее к стенке и они целовались» «Какой? Из «А»?» «Да.» И опустилось все. Целовались…

Забиваю в поиск «freedom of a fool» и жадно ищу глазами негеймджолтовые ссылки. Потом вбиваю «yeo beat em up».

Как же объяснить-то им, что люди живут-живут и умирают. Расцеловать они меня что ли должны за это? С другой-то стороны. Расцеловать что ли должны? Или что?

Такой вот блог. А соединишь удачно пару слов, и словно влагой какой обдает.

Мотайте сразу на вторую минуту и наслаждайтесь. Впрочем, там и весь альбом хорош: