«Читал стишки-то его? Нет?» улыбается. Стряхнул пепел, смотрит куда-то мимо плеча. «Плохо мне что-то, сам не пойму от чего. Тоска какая-то вдруг. С чего? Вроде хорошо все. Понимаешь, как задумаешься, что никому дела нет. Ты знал, например, что Вицин читал много? Да, тот самый, пес-барбос и необыкновенный кросс. Читал, говорят, дофига. Режиссер кричит в матюгальник «Снято!» и он тут же за книжечку. И йогой еще занимался, стало быть, и Мехер Бабой не брезговал, был в курсе, значит. Медитировал наверняка. Но это ладно все, но вот, что читал много, не знаю. Не понимаешь ты, видать, ничерта. Что с того. Понимаешь, вот взять, например, Познера, и думаешь, вот, мужик, читал наверно много, образованный, ну и мнение его сразу котируется что ли, Познер, мол, сказал, что такой-то и такой-то мудак, и сразу это давит, сталкивается с твоим собственным мнением, и приходится доказывать самому себе, что нет, не мудак вовсе, а может и правда… А сказал бы Вицин то же самое. Ну и хер с ним. А он при этом йогой занимался, и прочитал может в десять раз больше Познера-то, и поумнее может был, и почестнее наверняка. Но как вспомнишь Вицина, так и лезут в башку ретузы его вытянутые на коленках, и как улыбается он жалко, и фильмы все эти, и обидно становится до слез, и не понятно, зачем, для кого, для чего он читал так много книг? Да, еще кружечку принесите, пожалуйста. Ты будешь еще? И еще одну.»