by yeo

Акт 1

Пустой зал. В центре стул. На нем сидит Маска Жука.

Маска Жука: — Кто-то знает меня как Повелителя Жуков, но это не совсем верно. Да, в детстве я посещал кружок юных натуралистов, мы учились делать планеры и самоездящие машинки, но дальше этого дело не шло. В конкурирующем кружке «Детей Природы» быстро организовали поход, в котором несовершеннолетние участники научились пить водку и тушить по-пионерски костры и обогнали нас в респекте и половом развитии на многие световые годы. Да и машинки у нас, если признаться, нихера не ездили.

Входит Енот, дает Маске Жука стакан с водой и уходит.

Маска Жука (вслед уходящему Еноту): — Благодарю.
Выпивает стакан.
Маска Жука: — Истинным Повелителем Жуков я никогда не был. Я умел собрать их в банку и наблюдать за их копошением. Я ухмылялся, отхлопывая на коленях примитивные мелодии, и порывался иногда плюнуть, или даже насрать в банку, и посмотреть… Но чего-то не хватало. Воспитания может быть? Смелости? Или давала о себе знать дальнозоркость в планах и предусмотрительность? Прочитанное ли название пьесы «Свои люди сочтемся» (прочитать саму пьесу так и не хватило досуга) и какой-то сладенький, приятный запашок, предвкушаемых от использования этого принципа благ?
Смотрит в зрительный зал, улыбается.
Маска Жука: — Кто знает, друзья. Кто знает.

Акт 2

Карнавал, гулянья. Много людей в разнообразных костюмах, разной степени оголенности, в диком шабаше глумятся на сцене. Один из них, в полукостюме Жирафа, отделяется от толпы и выходит на передний план.

Жираф: — АХХАХА!
Начинает танцевать тарантеллу. Человек в костюме свиньи неуклюже проходит колесом позади жирафа. Выходят морячки и начинают танцевать матросский танец. Жираф начинает им подмигивать и по-женски вилять бедрами. Матросы с задорными лицами и лихо запрокинутыми на затылок матросками отплясывают свой танец, не обращая на Жирафа никакого внимания. Внезапно на сцену выбегает забитого нердического типа мальчик в белой майке и начинает имитировать нижний брейк. Иногда из-за занавеса выглядывает Маска Жука и довольно потирает ладони.

Акт 3

Закатное поле. По нему бредут два человека. Видно, что они устали.

Первый: — Я думал, как-то повеселее это все будет.
Второй: — Идея нужна. Главное идея.
Первый: — Идея идеей, но я думал повеселее это все как-то будет.
Второй: — Куда уж веселее-то?
Первый: — Ну, вообще говоря, сейчас-то довольно грустно там все.
Второй: — Ну так в этом и идея.
Первый: — Ну так себе идея, прямо скажем.
Второй: — Не тебе судить-то.
Первый: — Почему бы и не мне?
Второй: — Потому что за идею отвечаю я.
Первый: — Но я соавтор.
Второй останавливается.
Второй: — Кто?
Первый: — Соавтор.
Второй: — Соавтор )))
Смеется. Расходится все сильнее и никак не может остановиться.
Второй: — Школота ты поганая, а не соавтор )
Первый: — Ну знаешь что.
Второй: — Что?
Первый: — Иди-ка ты дальше сам.
Второй: — И пойду. Соавтор нашелся здесь. Лицо иди умой, соавтор. Воняет как от свиньи.

На заднем плане человек в костюме свиньи опять пытается пройтись колесом.

Второй: — Гляди.
Первый: — Да уж.
Второй: — А что если он прихрамывать будет в конце?
Первый: — А в чем смысл?
Вдруг лицо Первого проясняется.
Первый: — А! Ну а что? Да, неплохо.
Второй: — И тогда мимо уже не пробежать, понимаешь?
Первый: — Умно. Да, ну ты мозг конечно.
Второй: — А я говорю, ты просто не лезь туда, где не понимаешь ничего. Каждый должен заниматься своим делом и все будет хорошо.
Первый смотрит на него с нескрываемой неприязнью.

Акт 4

Маска Жука стоит перед зеркалом и расчесывает волосы. Потом начинает пудриться, подводить глаза, наносить тени. Под конец красит ярко-алой помадой губы и подмигивает своему отражению.

Входит Енот.

Маска Жука: — Убирайся!

Енот уходит. Маска Жука еще какое-то время смотрит в зеркало, потом криво ухмыляется, встает и идет к двери, на секунду останавливается, делает заход в нижний брейк, но прерывает на полдвижении, сплевывает и уходит.

Акт 5

Перекресток. Дует сильный ветер. На столбе болтается оборванная афиша, прочитать что-либо уже почти не возможно. Видны лишь отдельные заглавные буквы Ж, К, и часть слова «оро». Рядом со столбом сидит бродячий музыкант и играет блатной шансон.

Выходит человек в старой дырявой шляпе и таком же пальто, обернутый несколько раз шарфом, в черных грузных ботинках. Он смотрит по сторонам, словно ищет что-то. Потом обращается к музыканту.

Человек: — Эй, любезный. Это ведь К.?
Музыкант не отвечает.
Человек: — Странно. Раньше на этих холмах стоял К., но что-то не узнаю мест. Или сбился. Нет, компас вроде в порядке. Ночи хорошие пошли, без облачка, одно удовольствие идти, ориентируюсь по звездам, прохлада, когда лежишь ночью на земле, ощущение такое, словно находишься в бесконечном планетарии. Бывали в планетарии? Волшебное место. Мы в шестом классе ходили туда чуть ли ни каждую неделю, классная водила, абонемент что ли какой-то был у нас или…
Музыкант: — Иди нахуй.
Человек замолкает. Молча смотрит себе под ноги, хмурится. Музыкант настраивает гитару и начинает куплет новой песни.

Занавес.

В ежедневнике Пашиного брата были выписаны цитаты из Цоя, продукты, которые ему нужно было купить 18 марта, расписание на день, брошенное после полудня. Я понял, что надо всего лишь взять тетрадку, написать вверху страницы число, привести по памяти свой любимый куплет и это уже будет контент. Тогда я не знал, конечно, значения слова контент, да и самого слова еще не слышал ни разу, но это было что-то вещественное, все вместе: скрепленные в обложке листы, дата, цветные борозды букв — все это создавало какую-то новую сущность, и я смутно чувствовал это, также смутно ощущая потребность в создании подобной сущности.

Я вырвал использованные Пашиным братом листки и завел свой первый дневник.

«Горло болит» «Простудился?» Кутается в поднятый воротник пиджака «Говорил тебе»

Ветер сильный, сносит буквально, у Винса до ребер с боку, и волосы в ту же сторону, и ветви деревьев. Ноги заплетаются, пытается удержаться, иногда не удается, оступается.

«Долго еще?» Идет. Плачет что ли? «Ты плачешь что ли?» Чуть не падает. «Эй, Винс, ты плачешь что ли» Глаза закрыл рукой, не видно. Идем.

«Почему он уехал, йео?» Молчу. Остановился, смотрит в одну точку. «Пошли, Винс» Ветер еще сильнее, кажется, сейчас сметет его как пластиковую фигурку, поднимет в воздух, закружит, унесет прочь. «Вернется» говорю. «Вернется, Винс». «Почему, йео?» Поворачивается, смотрит на меня. «Почему?»

«Ты Юлю Чичерину слушал когда-нибудь?» «Ну допустим» «Классный голос у нее» «Ну может быть» «Классный, точно тебе говорю. Я на концерте была у нее, драйв офигенный просто» «Давно была?» «Летом» «Прошлым?» «Ну а каким? )» «Мало ли» «Прошлым, да» «Понравилось?» «Да, офигенно было» «А с кем ходила?» «Ну там, с подружками» «Ясно» «Не, серьезно» «Да я понимаю» «Ну чего ты? )»

Зашли в третьяковку.

«Это что за убожества…» В другом конце зала Гоген забрался с ногами на стул. Тут же подошла тетенька-смотритель-за-залом «уберите ноги, пожалуйста, вы что себе позволяете?» «я устал» «послушайте, слезайте немедленно, а не то я позову охрану» «Это Гоген» с гордостью сказала Стоат. «Немедленно слезайте» не обратив внимания на стоат, повторила тетенька. Подошел Винсент. «Это позор, Поль )) И они называют это художественной галерей ))» Он схватил висевшую рядом картину и с силой рванул, картина не поддалась. «Да вы…» тетенька с ужасом отпрянула «Не дается…» Ван гог дернул еще и еще раз «Как же я устал» вздохнул Гоген. Затем он встал. «Дай сюда» он отодвинул Ван гога в сторону и отодрал картину от стены. Ван гог захихикал. Тетенька, схватившись за сердце, стояла в двух шагах от них. Гоген, с картиной в руках, не знал что с ней теперь делать. «А не так плохо» сказал он, всматриваясь в полотоно. Ван гог закурил, оскалил черные остатки зубов и с почти ленинским прищуром продолжил осматривать композицию. Стоат бросила на смотрительницу победоносный взгляд, вскинув левую бровь, хмыкнула и медленно прошагала по залу.

Ближе к выходу она ускорила шаг, так как компаньоны ждать ее не собирались.

Стоат извинялась все чего-то, Гоген спросил «а синие волосы-то нахера?» «скорее цвета морской волны» поправила стоат и «тоже мне художник блять» в сторону. Но слух будь здоров у Гогена, «чего сказала, я не понял?» «нет нет, ничего, извините», но Гоген помрачнел тут же. Ван гог хохотал сквозь зубы «чего?» «девчонка знает толк ))» «блять» «не злись». Вдоль набережной, до статуи Петра.

«Курить будешь?» «Нет, спасибо»

Солнце слепило. «Вы на Тим Рота чем-то похожи» «На кого?» «Простите, если обидела» «Кто это?» «Актер. Смотрели Розенкранца и Гильденстерна?» «Это кто?» «Ну это» Гоген сплюнул «да что ты церемонишься-то с ней, видишь троллит она нас, как детей» «Я вовсе не тролю» «Даа, блять»

«Надолго приехала вообще?» «До среды» «скорее бы среда…» процедил Гоген. «Извините…»

Солнце было в зените.

Решил я разбавить немного, понизить, так сказать, градус, немножечко порассуждать о насущном, о наболевшем.

Не далее чем сколько-то там дней назад мы встречались с мэтром (ну, кроме шуток если) Роше. Среди прочего, он сказал мне в какой-то момент следующее «ты давай, йео, соберись вообще, почувствуй контекст», и глаза злые при этом, не выдержанные такие глаза, уставшие от людской тупости и насмешничания. Ладно, подумал я, соберусь, почувствую контекст, в конце-то концов, почему бы и нет. И вот, выждав пару минут, Роше начал вещать.

Приводить его «апрельские» тезисы я здесь не буду, ибо вы слышали и издевались над ними на разных форумах в течение нескольких лет, а поговорить я хочу вот о чем.

С выходом (а точнее после успеха) Пути мне открылся будто бы новый мир. Ты делаешь игру, выкладываешь ее в Стим и получаешь за это деньги. Проще уже быть не может. Булочник печет хлеб, плотник сколачивает из досок шкаф, я делаю игры. Радужный мост лепреконов перекинулся из волшебной страны Инфантилии на суровую землю Реальной Жизни.

Когда смотришь в глаза-то им, блестящие совсем другими огнями, помалкиваешь, все нормально мол, какое-там, время бы найти, ну так, да, помаленьку, сам-то как? Но когда Томми заводит момбасу, и зрители уже не могут сдержать притоптывания, покачивания и пристукивания, дрожь проходит по щекам, мимо бровей, прямо к кончикам волос — я в сотый раз чувствую эту почти священную уверенность в том, что надо делать игры. «а ты что?», «а я делаю игры» и, улыбаясь, он подливает мне вина в бокал.

В концепции «приятного времяпровождения» (наслаждения процессом) на этом вроде бы все и должно заканчиваться, но так никогда не выходит. Роше смотрит не меня и говорит «мои игры не приносят радости игрокам, игроки не довольны». В тот момент я смотрю на это сквозь пальцы, потому что цифры заслонили мне на время взор, я выбираю новую машину и посылаю комментики в жопу, «да в жопу пусть запихнут себе комментики свои», Роше грустно улыбается, я прекрасно пойму его уже через пару недель. Быстро, раньше на это уходили месяцы.

И вот я выхожу на обед с пониманием того, что все это очередной замок на песке. Что ни три, ни пять миллионов не изменят моей жизни настолько, чтобы это стоило принимать в расчет, и что комменты (если и будут) закончатся через неделю-две, и что я вовсе не готов променять их на цифры, и что то, что «игра не нужна никому, кроме его создателя», остается верным для 99% случаев, и что вот этот новый шаг, тот, что я делаю прямо сейчас, не содержит уже никакого привкуса прошлых месяцев, и что сегодняшнее одиночество не утолишь вчерашней вечеринкой. И все это я знал, конечно же, уже очень давно.

Что-то нужно такое, чтобы закружилось, завертелось вдруг, как в кабачке ты сказал мне тогда, помнишь? «и тут все закружилось, завертелось, йео, я и оглянуться не успел, как уже», а трио это, оно все вокруг да около, и теме на дает, и вроде соло это, представление, когда Гато указал пальцем и вступил барабанщик, и все замерли, а он кивал головой в такт и в знак одобрения, а барабанщик наяривал что было мощи и казалось спрашивал взглядом «ну что тебе еще надо-то от меня? куда еще быстрее-то?», а Гато кивал и кивал, и потом вдруг резко Ррраз! и пальцем на пианиста, и барабанщик словно в детской игре замер, а тот забегал пальцами по клавишам, быстро-быстро так, и девочка сзади вдохнула и задержала дыхание, а пианист все пытался угнаться, все ловил кончиками что-то, вбивал в черное дерево, все никак не мог сказать то что хотел прямо…

И вот вроде как нужно построить сайт на таком. И гляжу по сторонам, есть кто в живых-то еще? Не все полегли еще? Вчера возвращался домой к родителям, старые дворовые приятели нагнали по дороге, и Володя спросил «ну ты как, йео? не совсем старый еще? выходи давай, погоняем в навесики», а я смотрю все в низ лица ему, на черные-черные зубы, и говорю «нет, не старый еще», «давай, выходи», «конечно», а потом на пятый этаж, в самый самый угол, и мимо нависших ветвей все пытаюсь понять, смотрит он на меня или нет, видит он меня или делает вид, что не замечает? И когда мне кажется, что заметил, я всеми силами заставляю себя смотреть прямо.