Бар. За стойкой бармен вытирает стаканы. Кунио сидит на табурете. В углу пианист играет легкий джаз.
Бармен: — Кунио-сан, когда вы вернетесь?
Кунио: — Я работаю на тебя который год, Нанасе, а ты до сих пор зовешь меня сан. Смешно.
Бармен: — По-другому, не получается, Кунио-сан. Особенно после того, что вы для меня сделали.
Кунио: — Как знаешь. Думаю, мне хватит недели.
Бармен: — Едете повидаться со старым другом?
Кунио: — Так и есть. Сомневаюсь, правда, что он будет рад меня видеть.
Пианист: — Не удивительно.
Бармен: — Йошинака!
Кунио: — Оставь его. Эй, Йошинака, сменил бы мелодию.
Пианист: — Меня и эта устраивает.
Бармен: — Молодой совсем. Не знает как себя вести.
Кунио: — Это проходит. Ладно, пора мне.
Пианист: — Кунио, в Токио вчера снег пошел. Одевайся потеплее.
Кунио: — Неужели зима уже?
Пианист: — Во дает. Ты что, во сне что ли живешь?
Кунио: — Почти.
Кунио уходит.
Пианист: — Нанасе-сан, что-то он чудной какой-то последнее время.
Бармен: — Ты бы своими делами занимался, лезешь куда не следует. В былые времена уже лежал бы рядом с мусором на заднем дворе.
Пианист: — Это бы мы еще посмотрели.
Бармен (смеется): — Совсем молодой еще.
Пианист: — Нанасе-сан, никак в толк не возьму, зачем вы его держите. У нас городок спокойный, вышибала в баре как декорация, только деньги на него переводить.
Бармен: — Тебе не понять, Йошинака.
Пианист: — Куда уж мне.
Бармен подходит к окну. Смотрит на падающий снег.
Бармен: — Вот и до нас зима добралась.
Пианист: — Ведь он не вернется. Так, Нанасе-сан?
Бармен (улыбается): — Сменил бы ты мелодию, Йошинака.