Напротив стойки висела картина Хирошиге «Зимний вечер в Японии». Кунио любил подолгу разглядывать ее.
Однажды вечером, где-то между седьмой и восьмой кружкой пива Йошинака сел рядом, смотрел минуты две на картину, а потом спросил бармена:
— Человек в синем — убийца, и старик почувствовал это. Через мгновение они кинутся друг на друга с мечами в руках. Как думаешь, Нанасе, кто останется лежать на этом свежем снегу?
— Ты смотришь слишком много дзидай-гэки, Йошинака, — улыбнулся бармен.
Кунио едва заметно усмехнулся, сделал долгий глоток джина и чуть сщурился, словно стараясь вспомнить что-то, или же наоборот, отгоняя всплывшие воспоминания и образы.
— Старику не победить, — ответил он за Нанасе чуть погодя.
— В битве при Сэкигахаре старик забрал много жизней в свое время, — продолжил фантазировать Йошинака. — Ты недооцениваешь его, плюс ко всему, их двое, видишь фигуру в желтом? Это лучший ученик старика, годом ранее он едва выжил в столкновении с четырьмя ямабуси, левая рука у него орудует не так ловко с тех пор, но это не важно, так как он правша и…
— Левша, — перебил его Кунио. — В том-то все и дело, что он левша, Йошинака, и потому старику не выжить.
— Кто левша, Кунио? Убийца в синем? Или ученик старика? Погоди, ты все напутал, слушай…
— Пойду прогуляюсь, — уже не слыша его, сказал Кунио. — Закроешь тогда без меня, Нанасе. Мне надо подышать воздухом.